Kunst
На старых партах мокнет под дождем латынь.
Омытая грозой, во дворе цветет сирень.
Лунные ночи, призрачный день –
Не основание для одиночества.
Последней весны последний тайм,
Звук запретных шагов невесом и тих.
О, я помню так много разных тайн,
Кроме тех, что делились на двоих.
В тепле раскинувшись, дремала Верность – крылья за спиной.
Отвага близорукая сквозь сон улыбалась.
Глупый Мечтатель спорил с Луной,
Мирно в подушку сопело Предательство…
У каждого под сердцем есть один счастливый час.
У каждого в душе надежно заперт свой скелет.
Каждому можно двигаться в Свет,
Но не тому, кто пропах безнадежностью.
Но юность не знает слов «прощай!»,
Она – и дорога, и причал!
На парте у окна стирает время букву «джей»,
В распахнутые двери смотрит белая сирень.
Залита суша кровью дождей:
Время оспаривать роль малодушия…

Омытая грозой, во дворе цветет сирень.
Лунные ночи, призрачный день –
Не основание для одиночества.
Последней весны последний тайм,
Звук запретных шагов невесом и тих.
О, я помню так много разных тайн,
Кроме тех, что делились на двоих.
В тепле раскинувшись, дремала Верность – крылья за спиной.
Отвага близорукая сквозь сон улыбалась.
Глупый Мечтатель спорил с Луной,
Мирно в подушку сопело Предательство…
У каждого под сердцем есть один счастливый час.
У каждого в душе надежно заперт свой скелет.
Каждому можно двигаться в Свет,
Но не тому, кто пропах безнадежностью.
Но юность не знает слов «прощай!»,
Она – и дорога, и причал!
На парте у окна стирает время букву «джей»,
В распахнутые двери смотрит белая сирень.
Залита суша кровью дождей:
Время оспаривать роль малодушия…
